Воспоминания участников ВОВ

Изнаирский Юрий Николаевич

капитан в отставке, инвалид войны,
ветеран гидрометслужбы
ФГБУ «Западно-Сибирское УГМС»

Моя служба в армии

Я - коренной новосибирец. Родился в семье служащих 30 мая 1925 года. В это время город именовался Новониколаевском. До войны наша семья жила в Кагановическом (ныне Железнодорожном) районе. Проживали в коммунальных квартирах, но без коммунальных удобств. Отопление было печное, общие кухни, дворовые туалеты и угольные сараи, за водой приходилось ходить на водокачку или колонку.

Сначала жили на улице Транспортной (ныне Ивачева) в доме №2. В 6 лет папа поставил меня на лыжи, а в 7 на коньки. В 1933г я начал учиться в школе N925. Сейчас в этом здании городской театр кукол. В ней окончил 4 класса. Из-за частой смены учителей, а их сменилось человек не менее 8, прочных и надлежащих знаний не получил. И сейчас, имея высшее образование, ощущаю этот пробел.

В 1937г. родители сменили квартиру на новую по улице Сибирской в доме № 46. Я перешел учиться в 5 «А» класс школы №10, но проучился в ней до 1941г., окончив 8 классов. Но за эти годы в какой-то мере восполнил упущенное, за что благодарен учителям школы №10. Позднее из этой квартиры я ушел в армию.

В предвоенное время государство много внимания уделяло спортивно-оборонной подготовке населения. Было престижно сдавать нормы и носить значки ГТО, ГСО, «Ворошиловский стрелок». По ним были и юношеские нормативы. Как большинство учеников, я тоже сдавал нормы и имел соответствующие значки.

С начала войны здания многих школ были заняты под госпитали, в их числе была и наша школа. В город было много эвакуировано учреждений и предприятий из западных районов страны. С ними прибывали немногочисленные инженерно-технические сотрудники и наиболее опытные и высококвалифицированные рабочие. Была введена карточная система, по которой устанавливались жесткие нормы на приобретение основных продуктов питания, одежды и обуви.

В августе учеников 8-10 классов впервые отправляли для оказания посильной помощи на уборку урожая. Я попал в один из колхозов Чистоозерного района, где мне доверили работу на конных граблях. Я, городской мальчишка, тогда узнал сельский уклад и тяжесть крестьянского труда.
По возвращению домой начал учиться в 9 классе школы № 99. Школа была чрезмерно переполнена и занятия проводились в 3 смены. В конце октября городские власти обратились к старшеклассникам с просьбой идти работать на оборонные предприятия. Большинство учащихся откликнулись на призыв и в 15-16 лет стали рабочими. Я выбрал эвакуированный из Красногорска Особый завод № 969 имени В.И. Ленина. К работе приступил в декабре 1941 года и проработал на нем до сентября 1943 года. Работать начал сборщиком-механиком по сборке артиллерийских прицелов. Работа мне нравилась, но из-за проблем со здоровьем в конце 1942 года был переведен в другой цех, в котором освоил специальность слесаря-инструментальщика.

Рабочий день был установлен 12 часов. Но в случае необходимости приходилось работать по 16-18 часов. Были отдельные случаи, когда приходилось ночевать в цеху. А за успехи в работе было дополнительное питание. Зимой чаще всего в виде дополнительной порции пшённой каши на рыжиковом масле, а летом супа из крапивы и стакана морковного чая на сахарине.

Как рабочий оборонного завода я имел бронь, по которой военкоматы не могли призывать рабочих в армию. В то время я был маленького роста и тщедушен. А мои одноклассники и почти все друзья уже служили в армии. Мне было очень обидно, что я не в армии. Летом 1943 года мне было 18 лет и я обратился с просьбой в Заельцовский РВК, на территории которого располагался завод, о призыве меня в армию. Просьба была удовлетворена, и 4 сентября был последним трудовым днем.

Служба в армии началась с того, что рота, в которую я был зачислен, была направлена в лагерь Юрги. Весь сентябрь и часть октября мы убирали морковь, а затем турнепс. Кроме политзанятий больше ничего не проводилось. Перед окончанием работы нам было объявлено, что мы курсанты Новосибирского военно-пехотного училища, и на следующий день мы возвратились в военный городок, где сразу стали усиленно заниматься строевой подготовкой.
В роте я оказался самым молодым, почти треть сослуживцев были фронтовиками, а остальные успели послужить и принять присягу. 6 ноября 1943 года на утренней поверке в ротном помещении я стоял один лицом к строю своих 120 сослуживцев и, очень волнуясь, произносил слова присяги. А 7 ноября наша рота на площади имени И.В. Сталина (теперь пл. В.И. Ленина) открывала праздничный парад войск Западно-Сибирского военного округа. Довелось мне участвовать и в майском параде 1944.

Учебная программа училища состояла из теоретических предметов и практических занятий. Занятия по теоретическим предметам проводились в специальных кабинетах в учебного корпуса. На них давались самые необходимые сведения для командиров взводов. Практические занятия ставили целью отрабатывать до автоматизма приемы и навыки по преодолению различных препятствий, ориентировки в различных местностях, стрельб (стрельбы были еженедельно), рукопашному бою, танкобоязнью и борьбе с танками и другое. Все это отрабатывалось на многочасовых тренажёрах ежедневно. Все практические занятия не зависимо от времени года и условий погоды проводились только на свежем воздухе.
В мае 1944 года мы опять были в юргинских лагерях и завершали учебную программу. В августе сдали государственные экзамены. В сентябре приказом Наркома обороны всем было присвоено звание «младший лейтенант».

Всю курсантскую жизнь я ощущал опеку и заботу своих сослуживцев и командиров. Я легко усваивал теоретические предметы и имел хорошие оценки, а вот практические занятия иногда давались с большими усилиями и напряжением. Поддержка моих сослуживцев сглаживала трудности армейского быта и службы.

В сентябре же железнодорожным эшелоном через несколько суток мы прибыли в Москву и почти неделю находились в вагонах на запасных путях Белорусского вокзала. В Москве еще было затемнение, но почти ежедневно слышались салюты в честь успехов различных фронтов. Для меня это было первое знакомство со столицей. Затем этим же эшелоном нас привезли в Минск, недавно освобожденный от оккупации, где в полку резерва офицерского состава в числе одиннадцати сослуживцев получил назначение в 146 стрелковую дивизию.

Дивизия участвовала в различных сражениях, и, для того чтобы прибыть в нее, нам пришлось пройти по северной части Псковской области, Эстонию и лишь вблизи латышского города Лиепая догнать ее. В ноябре я был назначен командиром взвода 1 роты 1 батальона 512 стрелкового полка. Но я еще не полностью освоился со своим взводом, как дивизию железной дорогой вывезли в Польшу. Выгружалась она на станции Мрозы, а оттуда, совершив более 100 километров марша, пройдя по льду реки Висла, оказалась на Магнушевском плацдарме. Заменив находящуюся там дивизию, наша дивизия вошла в состав 8 гвардейской армии I Белорусского фронта.

В начале января 1945 года дивизия начала наступление в направлении на Познань. В-этих боях я получил боевое крещение, но при взятии одного из фольверков (хуторов) был ранен осколком в левое бедро и лечение проходил в медсанбате.
Затем участвовал в боях за город Быгдош, в котором несколько дней несли комендантскую службу. В это время дивизию перевели в состав 3 ударной армии.

Во второй декаде февраля в районе города Нойведель дивизия вела четырёхдневные оборонительные бои. Противник пытался танковыми атаками сбить дивизию с занятых позиций. В ожесточённых боях командиры всех полков были ранены, а наш полк потерял заместителя командира полка по политической части. Я получил осколочное ранение в верхнюю часть груди справа. Телогрейка ослабила удар, и я лечился в медпункте полка.
В первой декаде марта дивизия совместно с одной из частей Войска Польского, форсировав неширокую реку Драва, с ходу овладела городом Драмбургом, при этом полностью разгромив 402 немецкую дивизию, и вскоре вышла на берег Балтийского моря. До 3 апреля дивизия охраняла побережье.

15 апреля вечером дивизия подошла к городу Кюстрин. Вся артиллерия дивизии была передана находящемуся на левом берегу плацдарму. Он был 30 км вдоль реки и 8 км в глубину и имел понтонные переправы. После начавшегося 16 апреля наступления наших войск дивизия следовала во втором эшелоне 3 ударной армии и 21 апреля достигла самого Берлина, а 22 апреля всеми частями начала бои в его пригородах.

Командир взвода автоматчиков 1 роты 1 батальона 512 стрелкового полка.
мл.лейтенант Ю.Изнаирский
Германия, лето 1945 г

Вечером 23 апреля наш батальон вышел на крупную магистраль Франкфуртер - Аллею. К этому времени дивизией было занято более ста жилых кварталов, 2 железнодорожные станции и центральные скотобойни.
С рассветом 24 апреля взводу автоматчиков, которым командовал я, была поставлена задача: следовать правой (северной) стороной магистрали в направлении Александер-Платц и очистить её от противника.

Сравнительно легко взвод к полудню достиг перекрёстка в районе станции метро (ныне Вебервайзе), но дальше с ходу пройти не мог и вынужден был перейти к обороне в угловом здании. Во время нашего продвижения нам сильно мешали снайперы и гранатомётчики фауст-патронов. Не задолго до наступления темноты взвод был обстрелян фауст-патронами. При одном из выстрелов смертельно ранен был мой помощник, а я сильно контужен и получил ранения в шею и верхнюю часть головы. Позицию удалось удержать, но к утру я лишился слуха, и была нарушена речь.

Рано утром на нашу позицию одновременно прибыли начальник штаба батальона и командир роты. По их обоюдному решению мне было приказано следовать в медпункт полка. В медпункте я пробыл недолго, и меня перенаправили в медсанбат, а вскоре из него в армейский госпиталь в город Вернойхен, находящийся к востоку в 27 км. Туда я прибыл вечером 25 апреля. Так закончился мой последний бой.

Госпиталь был переполнен, и много было тяжело раненных, а персонал был не в силах даже им оказывать надлежащую помощь. У меня медленно стал восстанавливаться слух, и улучшилась речь, но кровоточила рана на шее. Вечером 3 мая я обратился к начальнику отделения с просьбой отпустить в полк на долечивание. Он дал согласие и сразу оформил все документы.

Утром 4 мая я возвратился в Берлин. Быстро разыскал расположение батальона в районе озера Вандер-Зее. Но 6 мая нашему батальону было указано новое место квартирования. В этот же день после обеда батальон маршем прошёл через Александер-платц, а затем по Унтер ден Линден к Бранденбургским воротам, миновав их, вышли на главную аллею Тиргартена и справа в метрах 150 увидели поверженный рейхстаг, над которым реял наш победный флаг. Прошли до западной границы парка и остановились в еще сохранившемся жилом районе. В Германии мы находились более 11 месяцев, но еще раз увидеть рейхстаг не довелось. Здесь же отпраздновали первый День Победы. На моей голове сохранялась повязка, но лихо была заломлена пилотка.

В этот день мне было еще 19 лет.
11 мая всю дивизию вывели в район городов Эберсвальдё и Бад-Фрайенвальде. Отсюда после Потсдамской конференции дивизию передислоцировали на 450км. западнее реки Эльба и города Магдебурга для охраны демаркационной границы на сопредельной территории с английской зоной оккупации.
В начале декабря местом расквартирования стал город Торгау на Эльбе, в феврале 1946 года дивизия была вывезена на Украину, Штаб дивизии с двумя полками был в городе Славянске, артиллерийский полк в Славяногорске, а наш в Изюме. 

Дивизия стала именоваться 146 Островская Краснознамённая ордена Суворова II степени стрелковая дивизия.
Однако приказом Верховного Главнокомандования дивизия в июне 1946 года была расформирована. Мне было предложено продолжать службу в городе Белая Церковь. Я понимал, что неоконченная школа и ускоренный курс училища не будут способствовать в дальнейшем продвижению по службе, и попросил уволить в запас для завершения первичной учёбы. Просьба была удовлетворена. Тем и завершилась военная служба.

Хочу особенно отметить, что не все полученные в училище знания были мной реализованы. Обстоятельства складывались так: мне ни разу не приходилось быть в рукопашной схватке. Немецкие солдаты были хорошо обучены, но избегали идти в штыки, а предпочитали ближний бой вести с интенсивной стрельбой, метанием гранат и пользоваться фауст-патронами. Отражая танковые атаки, не приходилось быть под немецкими танками, но зато в юргинских лагерях в 1944 году нас многократно «утюжили» свои танки.

Подготовка, полученная в училище, мне помогала в гражданской жизни переносить те трудности, которые испытывал, находясь в экспедициях и длительных командировках. О хорошей подготовке свидетельствует моё долголетие.
Моя гражданская жизнь сложилась удачно. Домой я вернулся в июле 1946 года. В 1949 году окончил техникум, а в 1956-уже, будучи семейным и отцом - институт. Последней моей должностью было «руководитель группы инспекции Западно-Сибирского управления гидрометслужбы». При достижении в 1985 г. 60 лет, вышел на пенсию и сразу устроился на менее ответственную должность и проработал до 1994 года. Вскоре по выходу на пенсию мне была установлена III группа инвалида войны, пересмотренная в 1994 с установлением II группы, лишающая права работать. К тому времени трудовой стаж составил 53 года.
В нашей семье 7 человек и у всех высшее образование. У младшей дочки и старшей внучки имеются степени кандидатов наук.
Смею полагать, что моя жизнь прошла надлежащим образом и была полезна Родине.

Апрель-май 2015г.
 

  Резинкин Владимир Яковлевич

Великая Отечественная война завершилась победой.
На основании Указа Президиума Верховного Совета СССР 15 июля 1946 г. я демобилизовался из рядов Советской Армии и прибыл по месту призыва – в распоряжение Алейского Райвоенкомата.
Не успел еще «остыть» от военной службы, как райвоенком предложил, настойчиво, работу в системе райминзаге по сельскому хозяйству, но по личным мотивам пришлось от этого предложения отказаться.
Брат мой, Николай Яковлевич Резинкин, демобилизованный по ранению, в то время вместе с женой работал на местной метеостанции, и я решил тоже освоить эту специальность. С августа 1946 года становлюсь членом коллектива ГМС Алейская. Там познакомился с молоденькой девушкой Машей Поповой, которая уже работала метнаблюдателем.
В ноябре того же года мы с Машей поженились и таким образом связали свою жизнь друг с другом и с гидрометеорологической службой в Западной Сибири. Породнила нас эта служба на долгие годы.

Гусев Яков Анфиногенович

Как сейчас помню: нас, 17-летних юношей, в ноябре 1943 года призвали в ряды армии, чтобы рядом с нашими отцами и дедами встать на защиту нашей социалистической Родины. Отцы и деды уже более двух лет грудью защищали Отечество, многие легли смертью храбрых в яростной борьбе с фашизмом, с врагами, которые хотели превратить нас в рабов, а нашу Родину – в колонию.
И вот я уже значился в рядах армии, а фактически дело обстояло по-иному: призвать-то призвали, а вывезти с глубинки Нарыма, хотя бы до Томска, было практически невозможно, поэтому было организовано обучение военному делу на лесоучастке, где мы работали до призыва в армию. Для обучения нас военному делу из военкомата прибыл лейтенант и привез с собой одну боевую винтовку. Нам приказали каждому призывнику приобрести пару беговых лыж и деревянный макет винтовки. Питались мы в той же столовой лесоучастка, что до призыва. Обучение было организовано так: все призывники один день работали  (валили строевой лес), а второй день занимались строевой подготовкой с деревянными ружьями и ходьбой на лыжах. Были организованы военные игры. Так продолжалось до весны.
Как только завершился ледоход, на реке Оби, в апреле 1944г. нас пароходом доставили в облвоенкомат (в г.Новосибирск, тогда еще не было Томской области), откуда направили в учебную роту, которая размещалась в г. Красноярске. Из Красноярска группу в составе 30 человек (в том числе и я) откомандировали в г.Тайково.
За время фронтовой жизни испытал все тяготы войны и «прелести» госпитальной жизни.

Тархов Ефим Васильевич

Великая Отечественная война, начавшаяся 22 июня 1941 года и продолжавшаяся 1418 дней и ночей, победоносно закончилась 8 мая 1945г. Советская Армия победила немецко-фашистских захватчиков в этом жесточайшем сражении. За это время мы пережили горечь поражений и неудач, потери близких, были рады нашим успехам и победам на фронтах Отечественной войны.
Описать события тех давних лет сейчас трудно, практически невозможно, особенно мне, рядовому этой войны.
В своем повествовании я расскажу о нескольких эпизодах разных лет и с разных участков фронта, действующим лицом коих мне довелось быть. Вот несколько эпизодов:
•...Была непроглядная тьма, кругом лес, и было уму непостижимо, как наш командир батареи лейтенант Басов умудрялся ориентироваться и смог привезти батарею в назначенное место. Отдав распоряжение старшему на батарее, тогда это был командир 1-го огневого взвода лейтенант Кулагин, комбат с разведчиками и связистами ушел оборудовать наблюдательный пункт (НП), чтобы с рассветом начать стрельбу.
- Держись, дружище, сейчас на голову фрицев полетят мои пудовые «гостинцы».
Мина 120 мм миномета весит 16 кг.
•...Когда немцы были уже у самого КП батальона, на них обрушилась лавина огня из 60 орудий и минометов. Огонь был довольно плотным. Сначала разрывы снарядов были в непосредственной близости от КП, затем я начал переносить огонь в глубину. Вслед за разрывами снарядов продвигалась пехота. Не помню, сколько времени длился бой, но к вечеру он затих, атака немцев была отбита, положение восстановлено. Зеленое поле, по которому наступали гитлеровцы, стало черным. Трудно судить об их потерях в этом бою. Вероятно, мало кто из них уцелел, если учесть, что полоса наступления противника была буквально вспахана разрывами мин и снарядов.
    Разговор у нас с адъютантом был долгий и довольно обстоятельный. Он записал обо мне все. Во время разговора подошел замполит батальона ст. лейтенант Пивоваров и сказал адъютанту, указывая на меня:
- Вот, если бы не он – не знаю что было бы с нами. Спасибо ему. Адъютант ответил, что он обо всем доложит Федоровскому.
В следующую ночь батальоны полка готовились к наступлению. Оно началось рано утром на рассвете в направлении на хутор Миргород. Причем довольно успешно. Сопротивления со стороны противника практически не было.
Возможно, немцы не успели укрепить свои позиции после сильного артогня и больших потерь.

Кривоносов Борис Митрофанович

Нам предстояло всей дивизией войти в прорыв и устремиться в тыл врага. На этом участке фронта уже шла артиллерийская стрельба из орудий и минометом, отдельные мины и снаряды ложились на участке в лесу, где сосредоточился эскадрон. Мы укрывались в окопчиках, ровиках, за мощными стволами деревьев. А в это время у небольшого костра четверо или пятеро пехотинцев что-то варили
в ведерке и сидели вокруг костра, поджав ноги под себя.
Старший сержант (узбек) из нашего эскадрона ходил между нами и повторял: «Есть хочу, но получать порцию на кухне не буду» (Имеется ввиду, походная кухня). Старшина артиллерист, вся грудь которого была украшена орденами и медалями, был такой развеселый в это утро.
В небе появились вражеские самолеты, пикируют на нас. Усилился артобстрел. Одна мина угодила в  ведерко, что висело над костром. Четверо или пятеро (точно не помню) сидящих так и застыли в этой позе. Узбека ранило в живот, и его на тачанке увезли в медэскадрон. Старшина-артиллерист во время налета авиации бросился в окоп, но там уже были двое, и поэтому он их прикрыл, а взрывной волной у него сняло череп. Поверхность мозгов была цела и освещена солнечным лучом. Он был еще в сознании. Его немедленно, с большой осторожностью при двух сопровождающих повезли на пулеметной тачанке в лазарет. Рассказывали: еще 2 часа он был в сознании. А дальше судьба его мне неизвестна.
* * *
Спрашивают – отвечаю:
- Страшно ли на войне? Страшно и кто отвечает нет, тот лукавит. Василий Зайцев в записках снайпера так пишет: «Страх и трусость живут в одном гнезде, но их можно разделить при небольшом усилии со стороны. Страх живет в каждом человеке, нет людей, не боящихся смерти, а трус – существо более неприглядное. Преодолев страх, человек способен на подвиг, а трус так и остается трусом. Хитрит, ловчит и гибнет раньше других».
- Легко ли на фронте? Очень тяжело и кто сравнивает жизнь на фронте с жизнью в тылу или наоборот, ставит знак равенства между ними – то это ложь.
- Грубели ли сердца фронтовиков? Лично для меня и моих товарищей по фронту – это было страшным испытанием. Даже спустя несколько лет после фронта иные ощущения не были нормализованы. При некоторых обстоятельствах были такие психические стрессы, что в пору мы – живые, завидовали мертвым, постепенно одолевало безразличие.
- Отражалась ли война на животных? Еще как! Иная лошадь переживала так, что ей не хватало лишь способности говорить: «Люди, что вы делаете?» А можно ли забыть взгляд умирающей лошади; надо видеть, ощутить это, чтобы понять ее мольбу.
Я призываю: Люди, живите в мире!

Ветошкин Аркадий Павлович

Осенью 1940 года был призван на срочную службу в Красную Армию. Моя служба в армии не ограничивалась боевой подготовкой. Мне, как и другим, пришлось участвовать в строительстве оборони-тельных сооружений, зданий и сооружений жизнеобеспечения.
Довелось встретиться и с гидрометрией при сплаве леса по одному из притоков Амура.
И ловить форель – одну из самых вкусных рыб наших водных бассейнов. Из форели кулинары приготовляют деликатесные рыбные блюда; она хороша в отварном и жареном виде. Ведь недаром её называют царской рыбой. Мне довелось пробовать форель.
Более 50-ти лет отдано гидрометслужбе. За эти годы встретился или многократно встречался со многими, многими тружениками.
Я с большим уважением и благодарностью вспоминаю Г.А. Храповицкого и И.И. Клейна, под началом которых мне довелось работать и у которых многому научился.
Я с большим уважением и благодарностью вспоминаю Г.А. Храповицкого, Ж.С. Попову, Б.М. Кривоносова, инспектировавших нас, а под руководством Бориса Митрофановича продолжительное время работать. Также многих, многих других, оставивших добрую память в моей душе. Я благодарен судьбе за то, что мне довелось встретиться с Самуилом Моисеевичем Шульманом и около двух лет работать под его началом непосредственно. Он ценил труд подчиненных и мнение, оставаясь весьма требовательным.

Чиж Валентина Ивановна

Жизнь в детстве была трудной, со многими невзгодами. Но как бы там не было, под началом и воспитанием матери, а после ее смерти под началом старшей сестры, в селе Нарым я окончила 7 классов и в 1938 г. уехала в Томск, где днем училась в восьмом классе, а вечером - на курсах работников дошкольного образования.
В 1940г. была направлена на работу воспитательницей детского сада в с. Барзас (ныне Кемеровской обл.), а уже осенью того же 1940г. меня
назначили учительницей и заведующей школой в деревне Сосновке.
…Шла Великая Отечественная война, шли кровопролитные бои. Десятки, сотни тысяч юношей и девушек добровольцами уходили воевать. В октябре 1941 года я впервые написала заявление с просьбой направить меня в ряды действующей армии. Отказали. Я вторично написала и вновь отказ - лет мало и рост невелик. 17 декабря 1941г. мне исполнилось 18 лет - я снова с заявлением в военкомате. «Не уйду из военкомата, пока не получу в руки повестку!» -заявила я категорично.
В апреле 1942г. я оказалась на сборном пункте, который разместился в клубе г.Томска. Нас стали готовить на младших командиров.
Привезли нас на Северо-Западный фронт, в деревню Князий Бор, где располагался 541-й дивизион частей особого назначения (ОСНАЗ) фронта. Нас приняли, отогрели, накормили по малому, переодели в другую форму, короче говоря, экипировали по-фронтовому. «Вы что их из концлагеря привезли?» - спросил майор Иван Котельников у нашего политрука. Она ему ответила: «Так в Горьком нас откормили».
Вся наша аппаратура и сама воинская часть были засекречены. В состав дивизиона входило три пункта (1, 2, 3), располагавшихся в разных направлениях. Штат пункта состоял из 22 единиц: командир, политрук, повар, портной и остальные радисты.
Передислокацию осуществляли только в ночное время, так как днем немецкие самолеты гонялись за каждой машиной и даже за отдельным человеком.

Шульман Самуил Моисеевич

Наши специалисты БП, обсерваторий, ГМБ знают специфику работы основных обслуживаемых организаций, их зависимость от гидро-метеорологических условий, что положительно сказывается на качестве обслуживания.
Молодые специалисты перед началом своей самостоятельной работы проходили стажировку на рабочих местах, перенимая опыт и практические
знания у специалистов, работавших многие годы.
Конечно, многое из того, что было осуществлено службой в 50-70-х годах, можно было сделать лучше, с меньшими ошибками. Но эти ошибки были, в основном, издержками быстрого роста и развития службы в эти годы.
Будем надеяться, что новое поколение работников службы, пришедшее на смену, будет работать с такой же самоотдачей, самоотверженностью, как наше поколение, и сделает свой вклад в развитие и совершенствование гидро-метеорологической службы.