Воспоминания труженников тыла

Р.А. Ягудин

ФГБУ «Западно-Сибирское УГМС»

Военное детство

Не могу сказать, что мое детство было опалено войной, скорее - озарено, освещено...

Я рос в семье татарских артистов в Казани, которая была глубоким тыловым городом, хотя осенью 1941 года вражеские самолеты- разведчики долетали  до нас. Помню затемнение на окнах, которое отец устроил из большого количества склеенных газет.

Как один из самых одаренных и талантливых артистов, отец имел бронь и на фронт не был отправлен. Он в татарском драмтеатре возглавлял шефскую комиссию по искусству, организовывал концерты артистов в госпиталях, фабриках, деревнях, на вокзалах (перед уходящими на войну).
Запомнились отдельные эпизоды домашнего быта времен войны. Холод: зимой для сбережения тепла отец перегораживал нашу маленькую комнату в общежитии артистов фанерной перегородкой, но маленькая печурка грела слабо. Дефицит еды: в детском саду на полдник дали кусочек черного хлеба с морковкой. Подарком судьбы считался не столько кусок хлеба, а горбушка - это еще было воспитательным средством и наградой за хорошее поведение. Как-то в гостях я увидел на столе плюшку, но вместо того, чтобы к ней потянуться, заплакал, испугался: плюшка напоминала недобрую, свернувшуюся в клубок змею (Куркам, куркам ! - Боюсь, боюсь).

Моя старшая сестра Гульшат служила в Сталинградской школе военных летчиков метеорологом. Нередко с фронта приезжали ее друзья, я трогал их ордена, оружие. Все они были ладные, красивые, удалые. Помню: один из них расставлял по комнате табуретки и стулья и показывал, как идут в атаку, прыгал через эти препятствия.

Оружие! Предел мечтаний всех мальчишек. Отец из отходов декораций и бутафорского цеха изготовил мне саблю, пистолет с кобурой, а из пробитой насквозь монеты с ленточкой- медаль. Всю эту амуницию я гордо навешивал на себя. Раненые, глядя из окна госпиталя, восхищенно восклицали: «Ну и герой!» Ребята, сгорая от зависти, вертелись около меня, а, приглядевшись разочарованно вздыхали «Фу, копеечная!».

Нередко папа и мама брали меня с собой на концерты и спектакли. Помню, как отец репетировал и читал со сцены поэму поэта-фронтовика Ф. Карима «Зеленая гармошка с бубенцами». Читал ярко, темпераментно. Вдохновенно, подыгрывая себе на гармони, напевая. По существу уж! в те годы он создал новый жанр татарской эстрады - мелодекламацию. В концертах он выступал и в качестве ведущего-конферансье.

Чувство юмора у него было изумительное. Вот один из курьезных моментов гастролей военной поры. Отец объявляет выступление баянистки Р. Ибрагимовой. Та пытается начать игру, но баян разваливается на части - не выдержал сильного мороза по пути в сельский клуб. Приносят из-за кулис сельский баян. На беду у него западает одна из клавиш (кнопок). Отец становится рядом с Ибрагимовой и как только игра доходит до злополучной клавиши, бьет сильно по баяну. Так вдвоем они отыграли музыкальную пьесу.

У моей мамы был сильный, природный певческий голос. Особенно ей удавались вдохновенно-патриотические песни о солдатах - героях войны (песни гениального татарского композитора С. Сайдашева). Играла она и в драме.

Сцена из спектакля «Священное поручение». Гестаповец допрашивает жутко окровавленную партизанку (в этой роли - мама). Озверевший фашист вырывает ей глаза. Неискушенные сельские зрители стонут от ужаса. Партизанка собирает последние силы и кричит: «Я все равно вижу! Москву. Сталина вижу». В зале - бурная бешеная овация...

Временами для массовок на сцене привлекал* и нас, детей артистов. Вспоминается комичный эпизод. Финал пьесы «Песня жизни». Фронтовики, вернувшиеся с фронта, приносят скорбную весть о гибели любимца сельчан - Басыра, а попутно раздают ребятишкам конфеты. Разворачиваю я обертку, а в ней ... обычная деревяшка. Хочу спросить у мамы, а она - в образе, оплакивает Басыра. Решаю: разберусь за кулисами. Но вот мой друг Рустам терпеть не мог малейшей фальши на сцене. Обнаружив вместо лакомства жалкую деревяшку, он громогласно и на весь зал запротестовал: «Ну, неправдашный!» Зал взорвался от смеха, а сцена была безнадежно испорчена...

А 9 мая 1945 года к нам в детсад пришел дядя военный (в орденах) и сказал: «Ребята! Война кончилась! Мы победили!»
Всем стало весело, закричали «ура!», выбежали во двор, примыкавший к парку «Черное озеро».
Какой-то особый запах майского воздуха, весенняя зелень парка, а за ним оркестр НКВД играет радостные марши...
И вот эту радость голубого майского мирного неба хранит память души уже 70 лет.

Май 2015г.

  Шевчук Ирина Александровна

Память иногда мучает, иногда изменяет, иногда вспыхивает и рисует давно забытые картины прошлого… Вот и сейчас, отвечая на предложение Б.М. Кривоносова, создателя музея истории гидрометслужбы Западной Сибири, я углубляюсь в мир моей памяти. Одна картина за другой возникает с такой ясностью, как будто все происходило вчера…
А.А.Сыйко и Тер-Казарьян.
… В комнате, где в будничные дни работают неско-
лько подразделений Новосибирского Управления гидрометслужбы, - сегодня праздник. Рабочие столы составлены в один длинный стол, сцена освобождена и украшена. За столом есть место для всех сотрудников, свободных от очередного дежурства. Образовался зал, где можно танцевать.
Заместитель начальника Управления, сам недавно приехавший с Кавказа, Тер-Казарьян представляет присутствующим в зале мужчину средних лет: «Прошу любить и жаловать – наш новый начальник Сыйко Александр Акимович».
Молодые женщины поочередно приглашают Александра Акимыча танцевать. Он прекрасно танцует, шутит и отпускает комплименты.
Громкие аплодисменты заставляют всех обратиться в сторону стола. Несколько человек кричат: «Казарьян…лезгинку!».
Из комнат, где работает дежурная смена, выскакивают сотрудники и занимают дверные проемы зала. На праздничном столе, не задевая посуду, Казарьян танцует лезгинку. Прекрасная его шевелюра с проседью моментами закрывает глаза…
Воспользовавшись отвлеченным от себя вниманием присутствующих, А.И. Сыйко отводит в сторону Петрова и что-то говорит ему на ухо.
На следующий день молодые синоптички (так называются женщины Бюро погоды) узнают слова, произнесенные новым начальником: «Уведи меня, пожалуйста, домой. Я очень люблю свою семью и не хочу изменять жене, а сейчас я теряю над собой контроль…».
Женщины были польщены и…разочарованы.

Мельникова Лилия Андреевна

Последние денечки в школе и все чаще и неотступнее возникает мысль: куда пойти учиться? Читальный зал единственной библиотеки родного города Старого Оскола располагал и единственными экземплярами справочников для поступающих в институты и техникумы.
А так как мы летом целыми днями пропадали на своей любимой речке Оскол, то решили, что работа гидролога – это для нас – будем всю жизнь летом купаться на реках, а вдруг повезет и осуществится совершенно несбыточная мечта – побываем в Антарктиде.
В 1959 году по окончании ХГМТ мы прибыли с подругой в Новосибирское управление Гидрометслужбы. Принимал нас Г.А. Храповицкий, как нам его представили – гидрологический бог. Он смилостивился и направил нас на ГМС Новосибирск. Начальником станции был в то время В. П. Сартаков – это удивительнейший интеллигентный человек: добрый, отзывчивый, ни когда не сердился, если делал замечания, то всегда с юмором, шутя. Мы все его очень уважали, любили и с удовольствием выполняли любую необходимую работу. И вот первая весна, когда надо ехать на паводок. Как страшно: одной добираться на попутном транспорте. Кошмар! Но надо! Вадим Павлович проинструктировал, как проводить паводок. И тут я впервые услышала, а потом увидела, как всплывает донный лед. Тихо мирно сидя в лодке, считая число сигналов вертушки, вдруг услышала оглушительный взрыв. Что произошло: кто стрелял, что взорвалось? Обернувшись, чуть не обомлела от страха, ибо позади лодки стоймя покачивалась в воде огромная льдина, которая явно нас бы накрыла вместе с лодкой, не сорвись мы с вертикали в мгновение ока. Парень сбежал, наотрез отказался от такой работы, а мне пришлось снова обра щаться к председателю. И в первомайской стенгазете гидрометстанции впервые появился мой стишок, на мотив частушек, о проведенном паводке.

* * *
   Грозился Гитлер затопить
   Москву водою Волги.
   Сей бред смогли предотвратить
   Советские гидрологи.
     И грозною преградой стала
     Для немцев волжская вода,
     Когда ее пора настала:
     «Нарушить срочно прочность льда!»
   Был Жукова приказ исполнен
   И затопили поймы рек.
   Враг был водою остановлен,
   Как повелел ей человек!

  Еремина Вера Ивановна

Начальником (в то время сектора гидропрогнозов) я работала с весны 1948 г. по 1968 год. Кроме всех обычных потребителей нашей продукции (прогнозы, консультации, справки, рекомендации), в этот период существовали управления строительства Новосибирской ГЭС и двух коммунальных мостов через реку Обь.
В период строительства Новосибирской ГЭС ежегодно в кабинет начальника строительства приглашали с информацией о величине и сроках прохождения весеннего половодья, а также об ожидаемых сроках осенних явлений.
...Дул штормовой ветер, повалило деревянные опоры электросети, рвало провода, сорвало понтонный мост, но работы не прекращались ни на минуту. Самосвалы, как челноки, сновали друг за другом, сбрасывая в реку бетонные громады.
Строители двигались с правого и левого берега навстречу друг другу пионерным способом и Обь была перекрыта! Все дома в поселке строителей были угрожающе темны, только светились огни на месте стройки.
6 ноября 1956 г. газета «Советская Сибирь» писала: «Вчера на строительстве Новосибирской ГЭС состоялся многолюдный митинг, посвященный успешному окончанию перекрытия русла могучей сибирской реки Оби.
* * *
В годы Великой Отечественной войны 1941-1945 годов на оккупированной немцами территории почти полностью была уничтожена или разрушена гидрометеорологическая сеть станций, постов.
Фашисты не пощадили даже обсерватории гидрометслужбы, не говоря о других научно-исследовательских институтах нашего профиля. Чтобы яснее представить себе масштабы нанесенного нам ущерба, достаточно перечислить территории союзных республик, которые были временно оккупированы врагом: Молдавия,Украина, Белоруссия, Латвия, Литва, Эстония, западные и южные области России. На этих территориях функционировали сотни метеорологических, авиаметео-рологических, агрометеорологических, десятки гидроло-гических станций, тысячи гидрологических постов.
•...Я в своей работе с курсантами всегда учитывала, что преподаваемый материал надо излагать по принципу: просто о сложном. И это благоприятно сказывалось на усвоении материала слушателями. Что не могло пройти бесследно.
Курсанты часто обращались ко мне с просьбой объяснить материал из другого курса.
- Объясните, пожалуйста, мы не поняли, - просили они. И я считала своим долгом оказать им помощь, так как это было в моих возможностях, имея высшее образование по гидрологии.
- Спасибо, Вера Ивановна, теперь нам ясно, понятно, что к чему, - слышала я от них. Мне было тоже приятно, что я нашла ключ к внедрению своих знаний на простом, доходчивом языке.

  Хазова Лидия Федоровна

После окончания учебы в Томском гос университете вся жизнь и работа были связаны с гидрометслужбой Западной Сибири.

Честно говоря, я никогда не мечтала работать гидрометеорологом. Я в душе готовила себя к преподавательской работе в школе. Все мои мечты нарушила война: со второго курса нам предложили специальности метеорологов-синоптиков и гидрологов.
Я выбрала себе специальность гидролога, в качестве которого проработала с октября 1943 года по май 1975 года.
С самого первого шага  мне повезло на хороших людей. А как было голодно в те годы: утром поешь дома картошки, возьмешь 200 г черного хлеба, огурец и на работу. Здесь, на станции была техничка Лидия Петровна, все ее звали просто Петровна. К обеду она нам заваривала чай с какой-то травой и он получался душистым как мед. Вот так начиналась моя работа по гидрологии.
•...А далее работа в гидропрогнозах от инженера до начальника, в отделе изучения гидрорежима также в качестве инженера вначале, а затем начальника. Вся моя жизнь протекала в окружении прекрасных людей от начальников до рядовых. Если и были недоброжелатели, то их было мало, их можно было не замечать.
Вечная память начальнику управления В.А. Беломоину. Что хорошего для меня он сделал? После окончания ТГУ по распределению я была направлена на работу в г.Читу (Забайкальское УГМС). Трудно было жить: 500 грамм хлеба и в обед постные щи в столовой. Дома, в Новосибирске, больная мать. Я решила позвонить начальнику УГМС в Новосибирск Беломоину В.А. Кто я тогда была? Два месяца проработала.
Кратко ему объяснила, что я хочу в Новосибирск. Он коротко ответил: "«Вас понял"». Прибегаю с почты, меня на работеспрашивают: "«Ты что уезжаешь?» Я, конечно, про себя удивляюсь, а в слух спрашиваю: «Откуда вы взяли?». Отвечают: «Пришла радиограмма: откомандировать в мое распоряжение Хазову Л.Ф.» И я через месяц была в Новосибирске. Вот такой был в моем понятии Беломоин В.А., он действовал решительно – без волокиты.
В период войны при УГМС СибВО был свой авиаотряд, свой самолет американского происхождения. На нем летали на авиаразведку по рекам весной и осенью. Вспоминаю пилотов как хороших внимательных парней. Нарядят меня, оденут парашют «на всякий случай», а этот случай мог произойти в любую минуту, так как это был не самолет, а летающий гроб. Я каждый раз протестовала – не нужен мне парашют, уверяя парней, что я все равно не буду прыгать. Они
же меня уверяли, что при случае – меня выбросят.
Грех утаить о дружбе в коллективах, о традициях, о самодеятельности. Группами гостили друг у друга, ходили в кино, посещали театры. За хорошую работу отмечали поощрениями, все люди имели работу, право на отдых, учились на курсах повышения квалификации. Все это не вычеркнуть из истории. Хорошо жили люди!

Петров Юрий Пантелеймонович

В те годы станции, подобные нашей, не имели во время зимовки никакой связи с «большой Землей». Мы, например, располагали лишь маленьким детекторным приемником, который… не работал. Случись, что с нами – и никто бы об этом не узнал. И тем не менее, мы не забывали отмечать праздничные дни: 7 ноября, Новый год, Первое мая. В канун праздников наводили чистоту и порядок в избе, готовили что-нибудь повкуснее. Но без шампанского
– «сухой закон».
Размеренная, уже привычная жизнь была нарушена 22 марта 1936 года. Впервые мы почувствовали и увидели рядом грозную стихию. С горного левого склона долины Катуни сошла снежная лавина. А 7 мая явление повторилось, и на этот раз лавина была особенно мощной и обширной. Полностью был засыпан гидроствор, угол нашего дома и баня. Толщина снега достигала 10-12 метров. И только в конце мая, после размыва снежной лавины рекой, был восстановлен гидроствор.
К этому времени у нас появилась новая забота – кончилась соль. Пришлось мне идти через перевал, разделяющий бассейны Катуни и Белой Берели, в долину этой реки, расположенной уже на территории Казахстана. Нам было известно, что там находятся леспромхозовские участки. Трехдневный поход за солью был успешным и закончился вполне благополучно. Да кроме соли достал еще фотопластинки!
Жизнь продолжалась, а зимовка заканчивалась. Летом, 1 июля 1936 года, к нам пришел старый знакомый, Дорн, и с ним проводники. Было объявлено, что ГС Катунь отныне закрывается… И мы отправились на «большую Землю»…

Гусев Владимир Иванович

По договору с органами Наркомсвязи арендовали радиопередатчик для передачи метеосводок. Передачи вели вручную ключом, потом перешли на автоматическую передачу трансмиттером (Уитстан), английского производства, с перфоратором ленты молоточным пуншером.
Интенсивно развивалась связь на сети гидрометстанций, где не было таковой по линии Наркомсвязи.
Мы устанавливали собственные приемно-передающие рации (Крещенка, Пудино, Кара-Тюрек, Катыльга, Ягыл-Яг).
В 1938 г. начальником УГМС был С.Д. Дрюнин, а его заместителем С.С. Чумаков. Для подготовки кадров радистов организовали годичные курсы с приглашением преподавателей разных дисциплин. Выпускники курсов распределялись на сеть радиостанций как Новосибирского, так и Омского и Красноярского УГМС.
22 июня 1941г. началась Великая Отечественная война… Эту весть мы услышали из выступлений по радио главы Советского Правительства В.М. Молотова, будучи на отдыхе на территории Новосибирской обсерватории в Бугринской роще.
В октябре 1941г. (с 10 сентября 1941г.– Б.К.) гидрометслужба вошла в состав вооруженных сил Красной Армии. Главное УГМС начало именоваться Главное управление гидрометеорологической службы Красной Армии, а Новосибирское УГМС – управление гидрометслужбы СибВО. В октябре я был определен в кадры РККА в звании старшего техника-лейтенанта и назначен начальником отделения связи УГМС СибВО.
Начальником УГМС СибВО был капитан, впоследствии майор, В.А. Беломоин. Заместителем по общим вопросам был И.Г. Ступин, заместителем по политической части – майор А.Г. Чурсин.
В период войны метеотелеграммы поступали в наше бюро погоды только со станций, расположенных на территории от Урала на восток, а с европейской части Союза их не было.

Бычкова Таисья Павловна

В конце 1930 г. приехал синоптик Н.В. Дмитриев, а летом 1931 г. прибыл В.А. Бугаев и был назначен начальником Бюро Погоды. Штат состоял из 7 человек.
Качество прогнозов было довольно низкое, да и какими располагали данными. Наши радисты работали на совесть, но синоптические карты пестрели пробелами.
Теперь не то, синоптики пользуются данными всей планеты, спутники дают возможность следить за преобразованием верхних слоев атмосферы, правильно определять движение циклонов и антициклонов и причины их возникновения. В июне 1930г. была открыта в Бугринской роще обсерватория. В начале наблюдения велись сотрудниками поочередно. Добирались мы туда на пароме, а речку Тулу переходили по плавающим бревнам. В то время там не было никакого населения, стоял в роще только наш домик. К концу года построили жилые дома и штат состоял из 12-14 человек.
Помимо наркомземовской сети существовало в то время очень много ведомственной.
Кадры были грамотные, но не устойчивые. Гидрометкомитет в июне 1933г. реорганизовался в Западно-Сибирское краевое Управление Единой Гидрометслужбы, которое руководило сетью на территории по современному административному делению Омской, Новосибирской, Томской и Кемеровской областей, Алтайского и Красноярского краев.
В 1937 году сеть Омской области и Красноярского края отошла в ведение организованных Управлений Гидрометслужбы в Омске и Красноярске.
Новосибирское УГМС стало управлять и обслуживать гидрометеорологическую сеть, расположенную на территории Томской, Новосибирской, Кемеровской областей и Алтайского края (по современному административному делению).
По мере увеличения численности сети и расширения ее программ, увеличивался штат управления и объем работ, в частности, по обслуживанию всех отраслей народного хозяйства (в то время большое значение имело обслуживание авиации и сельского хозяйства).

Власов Дмитрий Архипович

Родился 18 октября 1930г. в Крутихинском районе Алтайского края. Мать домохозяйка, отец – шахтер. С 1937 по 1944 год учился в школе, а затем работал в цехе 48 завода «Сибсельмаш». В 1949г. окончил курсы шоферов. С 1953 по 1974 годы работал шофером в автохозяйствах г. Новосибирска.
С марта 1974 года по 1990 год работал шофером, механиком автохозяйства, начальником автохозяй-
ства Западно-Сибирского УГМС.
С октября 1990 года на пенсии, но периодически работает в автохозяйстве УГМС.
За период трудовой деятельности за добросовестный труд и отличные результаты работы имеет многочисленные поощрения, как от администрации, профсоюзной организации вышеназванных автохозяйств, так и от руководства УГМС в виде благодарностей, Премий, Почетных грамот и занесения на доску Почета. Награжден орденом «Знак Почета», медалью «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина».

Свидрицкая Любовь Мефодьевна

О людях, которые считали своим гражданским долгом работать честно и добросовестно на благо нашей страны – Советского Союза, которых сейчас называют работоголиками. Да мы были и остаемся трудолюбивыми, поэтому, даже находясь на пенсии, мы не можем не находить себе работы. Пусть не в обиду сказано: теперь так не трудятся. Прежде расскажу кратко о себе.
Родилась 15 марта 1925 года на Украине.
Отец – Мефодий Иванович работал всегда в качестве рабочего по ремонту шахтного оборудования. Мать – Варвара Петровна занималась домашним хозяйством. В 1935 году родители всей семьей переехали в Сибирь – в город Прокопьевск, где отец нашел применение своему труду: город Прокопьевск - горняцкое поселение.
В 1943 году я окончила школу и продолжила учебу в Томском государственном университете. Этот город студенчества, о котором много и многие писали.
В 1948 году успешно закончила учебу в университете и получила направление на работу в Новосибирское (с 1956 года Западно-Сибирское) управление гидрометслужбы. Постепенно освоила круг своих обязанностей и влилась в жизнь коллектива.
С начала трудовой деятельности и до 1958 года я работала в коллективе метеорологов в качестве инженера, а затем руководителя отдела. У нас был дружный работящий коллектив, среди которого ветераны: К.С. Коротаева, А.И. Вшивкова.
Всегда отлично исполняющие работу и отдельные поручения без единого грубого слова за всю жизнь – Нина Федоровна, всегда была образцом дела, высокой культуры, музыки и всех, всех положительных качеств Человека с большой буквы. Её могли оскорбить, но она – никогда.

Филиппочкина Лидия Николаевна

Отец мой – Темников Николай Ерофеевич работал на железной дороге. Летом 1942 года ушел на фронт и погиб в боях за нашу Советскую Родину. Трудился он прилежно, всегда был на хорошем счету у начальства, хотя и должность его была не велика, но весьма значима и ответственна. Об этом всем может судить только тот, кто в этом компетентен.
Нас у матери было трое – один другого меньше.
Судите сами: я самая старшая, братику Володе – 4 года, а малышке Наде – 2 года.
Жизнь в годы войны была трудная, а в первые послевоенные годы – еще труднее. Вокруг нашего населенного пункта Карапуз со всех сторон примыкали посевные площади совхозов и колхозов, на которых в разные годы выращивали разные зерновые культуры. После уборки урожая с полей, карапузские ребятишки из малообеспеченных семей ходили по этим полям и собирали колоски, что служило добавкой в питании. Только хочу сказать, в отличие от других: нас никто не ловил и никого за это не судили. И в то время это не считалось постыдным делом. С топливом было трудно – из скудного семейного бюджета надо было выделять деньги на приобретение угля, дров. Детский ум и здесь решал проблему. Вот поэтому не могу равнодушно слушать, и наблюдать, когда  иные в наше время оскорбляют, унижают и чернят стариков – ветеранов.
В 1943 или в 1944 году, меня и вторую девочку тоже из семьи погибшего на фронте отца, выставили из помещения, где выдавали хлеб и продукты «дяденьки», сопроводив напутствием: «Идите к тем, кто ваших отцов забирал и убивал». И это на виду у других, которые даже слово не замолвили в защиту нас. Трагедия… как жить… Мать в слезах, в отчаянии. Ладно, нашлась женщина, которая и говорит: «Не отчаивайся, не плач». И тут же написала письмо, законвертила и говорит: «Остановится пассажирский поезд – опусти в почтовый вагон». Через 5 или 7 дней в Карапуз понаехала комиссия из Барабинска, из Новосибирска и давай вести расследование. Меня и то расспрашивали: кто и как вытолкал, что говорил… Их – этих двух мужиков – уже взяли под охрану, ну только наши сердобольные женщины – моя мать и та женщина, что писала письмо, упросили отпустить их. Оказывается, письмо было адресовано И.В. Сталину и вот результат.

Дьяченко Валентина Тимофеевна

Я девчонкой (мне было 8 лет) была свидетельницей, как угоняли немцы девушек в Германию, тогда говорили на неметчину.
Сколько натерпелись все страха! Прятались, кто, где мог: кто на сеновале, кто в погребе. В нашем погребе был вырыт «секретный» погреб и там мы сидели… В мои обязанности входило обслуживать их. Носила еду, записки и др.
Лето… Стояла жаркая погода (месяц не помню, а год 1942 или 1943). Жили на станции Люботин Харьковской области.
С утра на нашей улице была суматоха. Ждали поезд, на котором должны были отправлять девушек в Германию. Где-то во второй половине дня мы услышали дикий гул. Это был женский плач – рев. Поезд медленно подходил к нашим усадьбам. Из-за буйной растительности в садах поезд не видно. Мы в чем стояли, так и побежали вслед за эшелоном, прихватив с собой заранее заготовленные две круглые буханки хлеба и напильники.
То, что я увидела в тот день на перроне нашей станции, ни в одном кино за эти 50 лет не показали… Двери всех вагонов наглухо закрыты, на вагонах платформах – немец с овчаркой. В маленькие узкие оконцы вагонов тянулись десятки, сотни рук с треугольными конвертами. Крик, шум, лай собак, немецкая речь… Все слилось в сплошной гул… Люди бегали по перрону от вагона к вагону по несколько раз громко спрашивая и прислушиваясь к родному голосу… но, увы! Где-то там, в этом эшелоне, в одном из вагонов, была мамина сестра Вера.
Эшелон стоял долго. Некоторые немцы позволяли разговаривать через щелки, окошечки. Но вагоны так и не открыли. Мамину сестру и других знакомых с соседней улицы мы нашли, передали им хлеб и напильник. Помню, как взрослые учили их бежать.
Мы пережили это наяву, а не в кошмарном сне, а затем долго обсуждали, награждая проклятиями завоевателей, оккупантов.

Зайцева Вера Константиновна

Родилась 4 января 1921 года в семье рабочего, в городе Тайга.
В 1929 году я пошла в школу и в 1937 году окончила восемь классов. Одновременно, вопреки воле родителей, училась в аэроклубе города Тайги на пилотном отделении и занималась в парашютном кружке в специальной группе. За период курсов было совершено 18 прыжков.
В книжке Л.Яковлевой, Г.Валитовой «Небо начинается с земли» (о летчиках–воспитанниках Краснознаменного Тайгинского аэроклуба ОСОВИАХИМА, Тайга, 1994) авторы так охарактеризовали годы той поры: «Многие аэроклубовцы помнят отчаянную, бесстрашную девушку Веру. Даже некоторые юноши, боялись прыгать, а Вера выходила на плоскость самолета для прыжка с парашютом улыбаясь, она шутила и смеялась. Таких курсанток в аэроклубе было двое Вера Костюк и Марина Осипенко, это подчеркивал инструктор спорта И.С. Землянский».
Мечта стать военным летчиком не осуществилась, заявления мои в Ульяновское училище были оставлены без ответа.
В 1963 году по семейным обстоятельствам переехала в г.Новосибирск.
Связь с авиацией я не потеряла и в последующий период. Первое время в Новосибирске работала в аэропорту, а затем трудоустроилась в гидрометуправление Западной Сибири в качестве экономиста, старшего экономиста, одновременно выполняя обязанности ревизора.
Все мы – бывшие фронтовики или работники тыла – убелены сединой, за воинские и трудовые вклады награждены медалями, но такие же озорные, по-молодому звонкие и веселые, и не забывшие своих песен: «Вес выше, и выше, и выше...».

Черкесова Марина Александровна

Более шести десятилетий отделяет нас от Великой Отечественной войны, но она продолжает жить в нашей памяти.
Впервые я услышала слово «война» за несколько дней до ее начала - в июне 1941г. Через несколько дней весь мир узнал об этой страшной войне. Первые проводы казаков на фронт были со слезами, но в то же время и с гармошкой.
Казаки и казачки пели песни, тогда еще всем казалось, что это где-то далеко. Но война не заставила себя долго ждать. На следующее лето в наших домах было много бойцов, а в небе все начали появляться немецкие самолеты. Начались воздушные бои.
Вспоминаю, как я впервые попала под бомбежку. Я была у колодца, где солдаты поили своих лошадей, и вдруг налетел немецкий самолет и начал сбрасывать бомбы, надо было падать и лежать, но это я узнала потом, а в это время я бежала к подружке в погреб, и только, когда оказалась в погребе, услышала, как стучат осколки от разорвавшихся бомб.
Однажды мы с подружками пошли в поле за подсолнухами. Набрали мешок семечек. Я шла посреди дороги, подняла руки, водитель резко затормозил и говорит:
- Сероглазая, тебе, что жить надоело, куда это ты собралась, что в мешке?
Я отвечаю:
- Семечки, дядя, подвези.
Он засмеялся, бросил мешок в кузов машины, посадил нас и говорит:
- Вы знаете, что немец нам на пятки наступает, а вы семечки собрались щелкать.
Приехали домой, и я увидела в своем дворе большую воронку от бомбы. В наше отсутствие была сильная бомбежка, многих уже не было в живых. Начали поступать раненые, и два здания нашей школы были отданы под госпиталь, а напротив школы, в центре станицы, появились братские могилы.
В нашу станицу все больше начали поступать раненые. Девочки старших классов дежурили в госпитале, нам эту работу не доверяли. Мы ходили, а зимой на санках ездили по дворам и собирали овощи для раненых.
Фронт был близок, практически нас разделяла река: по одну сторону Дона немцы, а по другую – мы и наши бойцы, численность которых росла с каждым днем.
Помню: мама поранила топором ногу и не могла ходить. Старшина воинской части еще раньше раздал по дворам муку для выпечки хлеба. Мама не могла, так я сама испекла в русской печке хлеб. Не знаю, какой он получился, но старшина Андрюша - так его звали - очень хвалил меня.

Барахтин Вионор Николаевич

Мне было 8 лет. Жил я с родителями, старшей сестрой и бабушкой в городе Саратове, когда началась война. Хорошо запомнил тот выходной день. Сразу после объявления войны по радио толпы людей бросились в продуктовые магазины, закупать все, что попало.
...По мере приближения фронта к Москве, Ленинграду и  Сталинграду  в наш город стали прибывать беженцы из этих и других прифронтовых городов. К нам приехали родственники из блокированного Ленинграда.
Под госпитали были отведены многие здания школ, институтов, других учреждений. Нас тоже выселили из школы.
Учились в три смены. Зимой каждый должен был принести в школу ежедневно полено дров, которые и использовались для отопления. В 1942 году, когда немцы приблизились к Сталинграду, наш город стали бомбить. Немцы прилетали в одно и тоже время–в 10 часов вечера. По радио выла сирена, диктор объявлял: «Граждане, воздушная тревога!» Бомбили главным образом военные объекты: мост через реку Волгу, имевший большое стратегическое значение, а также нефтеперерабатывающий завод. На заводе были пожары, но в завод ни разу не попали. При налетах стоял сплошной грохот от заградительного огня зенитной артиллерии. Все небо было в разрывах, горели осветительные ракеты, которые немцы сбрасывали на парашютах. Небо освещалось прожекторами, иногда в их лучи попадали вражеские самолеты, и тогда их легче было подбить. На город сыпался шквал осколков от снарядов.
Находиться на улице было опасно. Но мы - мальчишки в бомбоубежище не ходили, а лезли на крышу дома, чтобы лучше было видеть происходящее.
Перед наступлением наших войск под Сталинградом в город стали прибывать новые воинские части. Наше бомбоубежище в подвале дома переоборудовали под склад оружия. Нам, ребятам, доверяли разгружать автомашины с оружием и боеприпасами; мы были горды этим доверием и рады, что можем чем-то помочь в борьбе с врагом. У входа в склад поставили часового прямо перед нашими окнами, и иногда ночью слышалось: «Стой! Кто идет?».
Самым большим развлечением и удовольствием был сбор осколков зенитной стрельбы, их я приносил домой. А мать ругалась и выбрасывала их потом. Один осколок храню на память до сих пор.
Моей домашней обязанностью было ежедневно выкупать хлеб. Его давали по карточкам, мне полагалось 300 граммов в день, которые легко было съесть зараз.
Война запомнилась мне постоянным чувством голода. Никогда не удавалось наесться досыта, хотя бабушка часто отдавала мне свой хлеб, приговаривая:
- «Тебе надо, а мне все равно умирать». И ведь брал и ел. Каждый день по три часа я стоял в очереди, чтобы получить эти пайки хлеба на нашу семью.

Звягина Александра Васильевна

Шел 1941 год, июнь... 20 или 21 июня в Новосибирске прошел сильный ливневой дождь с крупным градом. В некоторых домах повыбивало стекла. Пожилые люди говорили: «Это не к добру». И надо же было случиться такому совпадению, что через один или два-дело было в воскресенье 22 июня-
на улице я услышала, что Германия напала на Советский Союз
В первые же дни мобилизации из нашей семьи ушли на фронт два старших брата. Мне в то время было 20 лет. Я поступила на курсы в гидрометслужбу. С первого августа 1941 года я была зачислена на должность техника–наносителя с окладом 60 руб. в месяц.
Как только началась война, всю информацию о погоде засекретили, управление гидрометслужбы ввели в состав Сибирского Военного округа, и все мужчины облачились в военную форму. Итак, до 1946 года мы находились при штабе СибВО.
Людям в то время было очень трудно. Каждый день, да и не один раз, голос Левитана извещал нас о том, что «после продолжительных и упорных боев, наши войска оставила город...». А ведь в каждой семье кто-то был там и участвовал в этих упорных боях. В Сибирь шли эшелоны с эвакуированными заводами. Потом поехали сюда театры, филармонии, галереи. Потом в городе стали появляться военные госпиталя. В одном из них нашим сотрудникам приходилось помогать: стирали, гладили бинты, так как их не хватало. В то время было трудно всем. И работали мы все для фронта.
Работу свою я любила, с удовольствием и добросовестно ее выполняла. Работа у нас была сменная. Тяжеловато было в ночное время, так как даже в перерыве между сеансами не разрешалось прилечь. Отпусков в войну не давали, но карточки у нас были «рабочие». Хлеба мы получали по 800 грамм, а служащие госучреждений – по 400 грамм.
Когда в начале войны в наш город эвакуировался из Ленинграда театр, в котором работал Аркадий Райкин, нам представилась возможность увидеть его «живым». Молодой, красивый, но еще совсем не знаменитый.
В конце 1942 или начале 1943 года в управление приехали еще совсем молодые инженеры–синоптики К.Т. Логвинов с женой и Г.Я. Наровлянский, который работал инженером–синоптиком, а Логвинов был начальником бюро погоды.
Проработал он у нас до конца войны. А когда Логвинов уехал, начальником назначили Г.Я. Наровлянского, но вскоре он тоже уехал. И говорили, что он очень рано умер.
Хорошие были люди, очень хорошие воспоминания остались о них. После них прибыл П.П. Лаптиев. Петр Прокопьевич был совсем другим человеком, может он был и хорошим человеком, но уж больно грубоват.
Группа синоптиков в войну была небольшая. Работали Л.И. Колдомасова, Н.В. Чингвинцева, А.Д. Розова, Е.Г. Картопольцева, Э.Г. Гусева.
Хоть мы не давали фронту ни танков, ни пулеметов, но свой – хоть и маленький труд – тоже вложили в эту Победу.

Топчина Анна Никифоровна

После окончания Томского ГУ в 1945 году меня и Галину Шимкевич направили в Москву в распоряжение ГУГМС, которое сочло необходимым откомандировать нас в УГМС Белорусской ССР для работы по восстановлению гидрометслужбы в освобождённых районах Белоруссии.
УГМС БССР в то время находилось в Москве. Город Минск – столица БССР – с начала войны оказался в зоне боевых действий на направлении главного удара немецко-фашистских войск, стремившихся к Москве.
Там нам с Галей посчастливилось встретить замечательного человека, начальника отдела гидрологических прогнозов Михаила Васильевича Рудометова, который пригласил нас работать в свой отдел, тем самым предопределил мою дальнейшую судьбу, как гидропрогнозиста. Любовь к избранной профессии я сохранила на всю жизнь.
Наиболее глубокие воспоминания у меня остались о работе в УГМС Белорусской ССР. По мере продвижения фронта боевых действий на запад и освобождения наших городов, было решено перебазировать УГМС Белорусской ССР из Москвы поэтапно: сначала в Смоленск, а затем – в Минск.
Поделюсь своими воспоминаниями и впечатлениями от увиденного и пережитого.
В начале войны на Смоленск систематически осуществлялись налёты вражеской авиации. Шли ожесточённые бои на подступах к городу, и город был оставлен нашими войсками 29 июля 1941 года.
Гитлеровцы установили в Смоленске жесткий оккупационный режим (концлагеря, гетто). За время оккупации фашисты уничтожили в Смоленске и окрестностях его свыше 135 тысяч советских военнопленных и мирных жителей, свыше 87 тысяч советских граждан было угнано на принудительные работы в Германию. В городе действовало подполье, в окрестностях – партизаны.
Но вот наступил перелом – советские войска при активной поддержке партизан 25 сентября 1943 года освободили Смоленск.
После освобождения города на его территории за 10 суток было извлечено свыше 100 тысяч килограмм авиабомб и мин замедленного дей-
ствия. Первый поезд из Москвы в Смоленск прибыл только8 октября 1943 года.
Наше управление и мы с Галей, как его сотрудники, переезжали из Москвы в Смоленск в конце сентября на грузовых автомашинах. Проезжали очень осторожно по разбитым дорогам, полуразрушенным и временным мостам. Всюду в большом количестве встречались разбитые машины и боевая техника, а также отдельные группы пленных солдат германской армии.
Смоленск после разгрома фашистов был весь в дыму с грудами разрушенных зданий.
Разместились мы в одном, чудом уцелевшем домике, на берегу Днепра. Это была первая пристань нашего управления. Отдел гидропрогнозов занял маленькую комнату, где мы работали и жили.

Колдомасова Людмила Ивановна

Когда началась ВОВ мне было 24 года. В то время у меня было много сил и желания принести пользу фронту, работая в тылу. В начале я работала инженером-синоптиком, затем – старшим синоптиком. Условия работы были тяжелые. Требования к прогнозам погоды были большие, особенно для авиации. Часто обслуживали специальные перелеты с востока на запад и обратно, по оккупированной и «закрытой» территории. Метеоданных было недостаточно и прогнозы давались по обрезанным картам.
Прогнозы ветра на больших высотах составлялись по данным шаропилотных, радиозондовых измерений. Карты барической топографии только начинали внедряться в практику при малом количестве данных. Рабочий день длился 12 часов, отпусков не было. Работали по суткам, и вся жизнь проходила на работе. В помещении всегда было холодно, очень часто работали ночью с затемненными шторами и при свечах.
В то тяжелое и голодное время люди не давали погибать друг другу. Хорошо помню, как А.Д. Розова, принеся мне в ночное дежурство свои 200 г хлеба, говорила, голодной трудно будет выдержать ответственную ночь.
Очень плохо было с одеждой. Однажды на весь отдел было выделено одно платье. По жребию оно досталось Е.Г. Картопольцевой. Она подумала и сказала: «Люда, я отдаю тебе это платье, так как у тебя положение хуже». Душевным, бережным отношением друг к другу были наполнены человеческие сердца. Благодаря взаимной помощи, мы выдержали суровые годы войны.
Очень холодно было в квартирах. Я и Пожидаева Маша, как многие другие, вытаскивали из реки бревна, за что получали одно бревно для растопки печи дома. Мы мужественно переносили трудности, жили и верили в Победу!
За доблестный и самоотверженный труд в период Великой Отечественной войны и в послевоенное время за выпуск высококачественных прогнозов для авиации и других отраслей народного хозяйства я была награждена орденом Ленина и медалями военных лет.

Жигрина Анастасия Александровна

На войне я не была, но военного лихолетья испила сполна. Второй год полыхала война, вся страна жила девизом: «Все для фронта, все для победы!» Сейчас так легко произносятся эти слова, а в то время это был закон. 
Я решила ехать к своей сестре Анне Александровне (Тарасовой - фото слева), которая в этот период жила и работала на метеорологической станции Тяжин (ныне Кемеровской обл.). Одно дело - мое решение, другое - возможность осуществить его. Дело в том, что по законам военного времени в кассах железной дороги билеты продавали только при наличии вызова из пункта назначения. К счастью у меня уже был от нее вызов. Итак, я - в Тяжине.
Сохранились в памяти дни окончания войны: как ликовал весь народ, как бурлила жизнь многотысячного Новосибирска - об этом уже много было написано и немало еще напишут.

Бавыкин Георгий Михайлович

Родился 4 июля 1923г. в г.Томске. Трудовую деятельность начал в г.Прокопьевске (ныне Кемеровской обл.) в 1938 году в качестве часового мастера. В июле 1942 года начал работу на шахте им. Коминтерна в качестве слесаря по ремонту электровозов. С декабря 1942 года по 1947 год работал на Прокопьевском механичес ком заводе слесарем-пайщиком по изготовлению шахтовых аккумуляторов.
С 1948 по 1952 год, а затем с 1956 по 1989 работал механиком приборов Бюро поверки Западно-Сибирского УГМС. С мая 1989 года на заслуженном отдыхе.

Кухарский Николай Иннокентьевич
(о ветеранах связи)

Начало внедрения средств связи, как поставщика оперативной информации в гидрометслужбе Западной Сибири, было в какой-то мере освещено в первой книге «Штрихи истории в воспоминаниях пережитого» (1994г.) в «Воспоминаниях» В. И. Гусева.
Владимир Иванович в 1931 году организовал при Новосибирском гидрометбюро аппаратную связи и был первым и в начале единственным радистом-пионером радиосвязи гидрометслужбы.
В развитии средств связи управления гидрометслужбы Западной Сибири можно выделить несколько этапов.
В период 1931-1941гг. служба связи управления гидрометслужбы Западной Сибири развивалась по восходящей, параллельно развитию средств связи в целом по стране.
В организационном плане этого этапа развития аппаратная связи при самом УГМС реорганизуется в узел связи (УС) при Новосибирском бюро погоды.
В годы ВОВ был призван в ряды Советской Армии и направлен на работу радистом высокогорной станции Ак-Кем И.З. Крапчатов. После войны он работал радистом ГМБ Барнаул (впоследствии ГМО) до выхода на пенсию по возрасту.
Участник ВОВ И.В. Ляпин, начальник ГМС Берёзовка (Томской обл.), обеспечивал высококачественную работу. Эта РМС за период работы Ивана Васильевича не имела технических остановок и была одной из передовых среди РМС нашего УГМС.
Скромность и трудолюбие отличительные черты А.А. Климовского. Он после демобилизации из рядов Советской Армии всю свою трудовую деятельность посвятил работе на АМСГ Барнаул в начале в качестве радиста, а затем начальника аппаратной связи. В 1994 году он достиг пенсионного возраста, но продолжал работать.
Аналогичная трудовая биография у Н.М. Артюхова. Он после демобилизации из рядов Советской Армии был принят радистом, а затем переведён на должность начальника аппаратной связи АМСГ Новокузнецк, в 1994 году исполнилось 60 лет.
За высокие показатели в работе многократно поощрялся, награждён Орденом «Знак Почёта».
Мне, кажется, все ветераны гидрометслужбы Западной Сибири - хороший пример для подражания молодым, кто хочет честно служить Родине.

Ягудин Ренат Азальевич
(о М.Г. Петровой)

… Август 1963 года. Я – молодой специалист, выпускник Казанского университета, становлюсь сотрудником Новосибирского Бюро Погоды.  
Часто общаюсь с синоптиками отдела краткосрочных прогнозов погоды. Руководитель отдела – Мария Григорьевна Петрова (с 1965 г. она назначена начальником всего Бюро Погоды). Полная, моложавая женщина, в строгом тёмном платье. Крупная голова, лицо, чрезвычайно близорукие глаза смотрят из под очков строго и внушительно.
… Интересна была её манера ведения обсуждения прогнозов. Даёт сначала возможность высказаться другим, а затем расставит локти в стороны, приблизит, чуть ли не вплотную лицо к синоптической карте и сначала эмоционально комментирует атмосферный процесс:
- (о глубоком циклоне) – «Смотри-ка, уй-юй-юй».
- (о вялом процессе) – «Циклончик тюлюкается» и т.д.
А затем начинает чеканить свои доводы, энергично отсекая аргументы присутствующих. Как правило, у оппонентов никогда не находились доводы против таких её аргументов:
- Циклон этот уже подыхает, откуда у него энергия возьмётся?
Против самых дотошных находила более веский аргумент: «Вы знаете, что такое трёхмерный анализ?»
(До сих пор, кстати, лично я не знаю, что это такое).

Щенина Диана Николаевна

Думая о 60-й годовщине Победы нашей страны в Великой Отечественной войне, как-то непроизвольно память уносит к трудным годам войны, к началу её – грозному 1941 году.
Очень скоро, как и все дети, я узнала какое страшное лицо у войны.
Ровно через месяц Одессу начали бом бить. Огромные каменные дома рушились, погребая под своими обломками людей.
Через 2 дома от нас фугасная бомба разрушила 6-ти этажное здание, в котором располагался техникум и многие студенты и преподаватели были извлечены из-под обломков мёртвыми через несколько дней. Это первая ужасная картина, которая навсегда осталась в памяти.
Мы, как и многие одесситы, переехали жить за город, в дачное место Аркадию. Ночевать ходили в катакомбы. Там на глубине 20-30 м звуки бомбёжек почти не были слышны.
Из жизни за городом очень запомнилась почти не проходящая жажда воды. Мы долго стояли в очереди за «сладкой» водой - так все называли пресную поду. А однажды мы не успели дойти до того места, где была вода, как немецкий лётчик из пулемёта выпустил несколько очередей по стоявшим с вёдрами людям. Были раненные и убитые. С тех пор мы пили, мылись, варили пищу из солоноватой воды.
В октябре наши войска оставили Одессу, в город вошли немцы и румыны. Все начали возвращаться в свои квартиры. Город был передан румынам, и жизнь в Одессе была не так голодна, как в близ расположенных городах, где находились немцы.
В один из дней всем жителям нашего дома, от мала до велика, было приказано выйти во двор, затем последовала команда: евреям стать в одну сторону, остальным – в другую. В этот день мы в последний раз видели своих друзей, с кем росли, дружили. Так мы становились не по годам взрослыми.
Ровно через неделю после начала войны мне исполнилось 7 лет.
Школы назвались лицеями. Уже с первых классов нас знакомили с физикой, химией, изучали мы Закон Божий. Но был у нас и один страшный предмет – это румынский язык, вела его румынка.
Страшен он был тем, что в случае неудовлетворительной оценки учительница требовала класть руки на парту и била линейкой по пальцам.
В 1944 году через Одессу гнали толпы людей – женщин, детей, стариков. Это были жители соседних городов. Нас ожидала такая же судьба. Были подготовлены котомки с сухарями, обувь на длительный поход.
За 3 дня до освобождения Одессы город перешёл к немцам. Начались массовые аресты, расстрелы мужчин, возобновились бомбёжки. Только в наш дом попали 3 зажигательные бомбы, были раненные. Это были страшные дни.
И, наконец, 10 апреля 1944 года пронёсся слух, что на окраине города, в районе Пересыпи, уже наши войска.
В этот день Одесса радостно встречала освободителей. Линия фронта уходила всё дальше на запад, началась новая жизнь, мы постепенно отходили от страшных лет оккупации.
9-го мая 1945 года одесситы заполнили улицы, площади, бульвары. Всюду смех, музыка, вечером салют.
А как хочется, чтобы люди навсегда забыли о войнах. И чтобы дети за разъяснениями смысла этого слова обращались к словарям.

Колдомасов Лев Ильич
(из воспоминаний И.А. Шевчук)

Он не умел и не хотел хулиганить и материться, как это делали другие ребята. Часто пытался останавливать ребят от дурных поступков, неоднократно ему это удавалось, но далеко не всегда. Однако Лёва не ушёл из детдома, когда там его нашёл отец, и вернуться домой отказался.
Детдомовские ребята учились в школах. Закончил среднюю школу и детдомовец Лев Колдомасов.
Сразу же он поступил в Московский гидро-
метинститут, жил в общежитии на стипендию и ещё подрабатывал продажей газет. Студенту время от времени присылал деньги отец.
Всё, написанное выше, передала мне неизменная его подруга и жена Людмила Ивановна.
В тяжёлые годы коллективизации Лев Ильич учился и закончил институт в 1931 году, получил вместе с дипломом направление в Новосибирское управление гидрометслужбы, где принял под свое начало отдел климата.
Нежно ухаживал он за красавицей, в то время работающей старшим техником-синоптиком, Люсей Авраменко. В 1936 году предложение руки и сердца было принято, в 1937 году родилась старшая дочь Эмма, точная копия (как говорят фотографии) своей бабушки.
Только закончилось смутное время репрессий, началась Великая Отечественная война. Вернувшегося домой Льва Ильича, уже одетого в военную форму, взяли в пехотное училище преподавателем по военной топографии. В 1943 году подразделение выпускников пехотного училища погрузили в эшелон и отправили на фронт. С ними ехал на фронт и Лев Ильич. Однако в Свердловске начальнику эшелона пришла правительственная телеграмма:
«Вернуть Колдомасова в пехотное училище и назначить старшим преподавателем». Так повернулась судьба офицера Колдомасова. Пошли военные будни. Летом училище выезжало в Юргинские лагеря. В августе 1945 года приехала в лагеря проведать мужа, как делали все офицерские жёны, и Людмила Ивановна. Вот так и получилась у Колдомасовых вторая дочка-юргиночка – Танюшка.

Леонова Елена Евстафьевна

В 1941г. окончила 7 классов и все мечты о продолжении учёбы отошли в сторону, началась война. Самая тяжёлая, суровая, продолжительная, хотя мы думали, что она продлится недолго, и ждали скорой победы, но всё сложилось иначе. С 23 июня уже стали призывать на фронт, призвали и моих близких родственников (братьев мамы и папы).
А 1 августа 1941г. призвали и моего отца, ему нужно было к 2 часам дня быть в военкомате. Мне сообщили в бригаду, где я была на покосе – в 10км от села. Ехать было не на чем, автомашины, - их было 4, - уже были мобилизованы с шоферами, лошади были в работе. А сообщили в начале 12-го часа. Мы с девчатами, у которых тоже призывали в этот день отцов, бежали всю дорогу бегом, плакали, боялись опоздать. И только я прибежала домой – папа уже выходил из дому. Обрадовались, что я успела. Тяжело провожать дорогих тебе людей на войну, не зная, что будет. Но он, хотя и был тяжело ранен 2 раза, вернулся домой 1 сентября 1945г, - это было просто счастье большое для нас.
Проводы были почти ежедневно. Остались женщины, дети, старики – нужно было растить хлеб, убирать его, содержать скот. Работали все годы войны от темна до темна, так надо было.

Кривова Татьяна Михайловна

Война – это страшно. Война – это горе. Мы чувствовали свою ответ-ственность в том деле, что выпало на нашу долю, потому что понимали – победа ковалась не только на фронте, но и в тылу. Уже в первые месяцы войны заводы были переброшены на восток, в глубокий тыл, и стали выпускать военную продукцию.
В декабре 1941г. началась моя трудовая деятельность на заводе в качестве контролера ОТК.
На мне, 17-летней девушке, лежала огромная ответственность за правильность сборки боеголовок к снарядам. А делать это приходилось «на глаз и слух», поскольку не было каких-либо измерительных приборов. Рабочий день длился с 8 утра до 8 вечера с десятиминутными перерывами через два часа. Особенно тяжело было, когда завод получал так называемое «боевое задание» и конвейер работал круглосуточно; люди (а это женщины и дети от 14 до 20 лет) неделями не выходили из цехов. Отдыхали прямо на рабочих местах. Но, как бы не было тяжело, каждый понимал значимость нашего труда и добросовестно выполнял свое дело. За все годы работы на этом военном заводе не было ни одного случая возврата партии снарядов, а это значит, каждый из них ударил по ненавистному врагу и тем самым приблизил конец войны.
Известие об окончании войны мы встретили на рабочих местах, и оно нас потрясло: с криками радости, со слезами выбежали на улицу. Мы обнимались и поздравляли друг друга с долгожданной и выстраданной победой.

Емельянова Вера Алексеевна

Родилась в 1927г. Война застала меня и мою семью в деревне недалеко от г. Барнаула, куда мы приехали для заготовки леса железной дороге.
К началу войны я окончила 7 классов. Объявление о начале войны по радио было как гром среди ясного неба, трудно укладывалось в голове. В первые же дни все мужское население нашего лесопункта было мобилизовано на фронт.
В моей семье без кормильца остались четыре
женщины: мама, бабушка, я и младшая сестренка. Первыми моими порывами были – пойти на курсы медсестер и затем - на фронт. Но из-за малолетства осуществить свои замыслы не удалось.
В нашей деревне был колхоз, все оставшееся трудоспособное население, в том числе и дети, было привлечено на уборку урожая на полях. Все работы производились вручную и бесплатно. Особенно трудной мне запомнилась обработка зерна. Мы вдвоем кое-как крутили ручку старой тяжелой веялки, а третий засыпал зерно. К концу дня руки и ноги так ломило, что трудно было заснуть ночью. Карточная система не обеспечивала нормального питания. Приходилось заготавливать ягоды, грибы, и в основном силами детей.
Продолжать учебу, нам четырем ученикам, приходилось в средней школе, находящейся в райцентре. Добирались пешком. Особенно трудно было в сильные морозы и при метелях. В 1944 году, без экзаменов, поступила в Томский университет. Вот здесь-то, особенно в первый год, оторвавшись от дома, я познала и голод, и холод. Стипендия для гуманитариев была слишком мала, помощи из дома не было, столовое питание скудное, не калорийное. Навсегда запомнился суп из воды, крапивы и пшена.
В общежитии было очень холодно, поэтому спали одетыми, сдвинув вместе кровати. В летнее время нас направляли на работы по заготовке угля в Кемеровскую область, на строительство железной дороги, на заготовку леса в Томской области, на заготовку овощей в колхоз. Но в молодом возрасте все трудности быстро забывались, и, как ни странно, были радость и веселье, и даже любовь.
День Победы запомнился мне всеобщим ликование. Были и слезы печали, но в основном, радости и надежды на лучшую жизнь.
До сих пор восхищаюсь терпением и мужеством нашего народа, перенесшего такую тяжкую войну, разруху и дальнейшее восстановление порушенного войной. Особая благодарность, оставшимся в живых до настоящего времени, участникам военных действий. С высоты теперешнего возраста кажется все это невозможным, что удалось пережить нашему поколению.

Изнаирская Ия Александровна

Когда началась война, мне было 15 лет. Я училась в 7 классе. О начале войны я узнала на школьной линейке. Все были потрясены и не знали, что нас ждет.
Начиная с 8 класса, нас отправляли в колхозы на сельскохозяйственные работы и на лесозаготовки. Мы посещали госпиталь, где помогали раненым бойцам. Мы были уверены, что помогаем фронту, стране, трудились для победы.
Заполнилась поездка в льносовхоз Маслянинского района на прополку и уборку льна. Одежда была плохая. Жили всем классом в не отапливаемом клубе (не было дров). Было холодно и голодно. Все продукты были нормированы и выдавались по карточкам. Все пережили. Наступил 1945 год – год Победы. Все ликовали. Появилась надежда, что «завтра» все будет хорошо.
Я поступила учиться в университет. Вспоминаю, как из Томска ездили домой в тамбурах без билетов за картошкой. Все студенческие годы были очень трудными, но мы были молоды и нам было весело.
В 1950г., после окончания Томского госуниверситета, была направлена на работу в Гидрометслужбу Западной Сибири. В отделе климата проработала 35 лет. Вся моя трудовая жизнь прошла в стенах Гидрометслужбы. Принимала участие в создании Климатических справочников, атласов и карт, в описаниях климата городов Западной Сибири. Работала в должности старшего инженера. Награждена медалью «Ветеран труда», удостоена звания «Отличник Гидрометслужбы СССР», ветеран труда Западно-Сибирской Гидрометслужбы. Сейчас на заслуженном отдыхе.

Дульянинова Евдокия Максимовна

Военные годы вспоминаются, конечно, с болью. Погибли отец и брат, умерла мать, немного недоживя до дня Победы. После смерти матери, мы остались с сестрой вдвоем. Питались плохо. Хлеб делали из молотого проса, овса и картошки. Крупу размалывали вручную. Крупы давали по 250 г на человека. Мне на производстве в войну работать не пришлось, так как я училась еще в школе.
В 1944г. закончила 10 классов. У нас в школе в двух десятых классах был только один мальчик – эвакуированный еврей. Нас школьников отправляли в колхоз на помощь, почти до нового года. Приходилось по сугробам по колено в снегу ходить по полю и срезать замершие шляпки подсолнухов. За нами шла подвода с коробом. Сразу после войны я уехала к брату в Читу, нашла своего суженого и 33 года посвятили с мужем работе в родной гидрометслужбе.

Никифорова Вера Алексеевна

Когда началась война, мне исполнился 21 год. Во время войны я работала в г. Алма-Ате старшим техником-наносителем в бюро погоды управления гидромет-службы. В 1941 году я вышла замуж.
Мужа мобилизовали на фронт в марте 1942 г., вскоре после свадьбы.
Мобилизовали на фронт и брата, который попал под бомбежку, но остался цел и невредим. Мне очень повезло - все вернулись с войны живы и здоровы. В свободное от работы время мы, молодые женщины, помогали в госпитале ухаживать за ранеными. Собирали деньги и посылки для отправки на фронт, подписывались на облигации «За победу над фашизмом».

Лубягина Анна Прокопьевна

В начале войны мне исполнилось 13 лет. В 1942 году мы работали всем классом в городе Новосибирске на 69-м заводе им. Ленина, в 8-ом цехе на станках. Сверлили детали. Денег нам за это не платили. В 1943г. нас оформили в штат и мы уже работали на изготовлении телескопов для артиллерийских орудий.
Тогда нас стали кормить в столовой, больше денег никаких не давали.
Ближе к окончанию войны платили облигациями «За победу над Германией».
Война закончилась, когда мне шел семнадцатый год. Потом мы всем классом решили продолжить учебу, так как во время войны мы не учились. Многие из нас во время войны заболели туберкулезом из-за голода и холода: работали на заводе по 12 часов – чередовали день и ночь, а иногда и совсем не выходили с завода.